Я - робот. И этим сказано все. И ничего. На Земле в меня
вложили много
труда. Серебряная
проволока, хромированная сталь,
компьютерный мозг.
Изготовили
машину, меня, машину, разумеется, без души, вот почему я - никто.
Я -
машина, и должен
выполнять свои обязанности, а
обязанности мои -
заботиться об
этих трех людях. Которые умерли.
Но
их смерть не означает,
что теперь я
могу манкировать своими
обязанностями.
Нет, конечно. Но я - машина очень высокого
класса, дорогая
машина, поэтому
я могу оценить
абсурдность того, что делаю,
пусть и
продолжая делать. И
делаю, делаю. Как включенный резак режет
и режет,
независимо от
того, подается под нож металл или нет, как включенный печатный
пресс,
опускается и опускается, не обращая внимание на бумагу.
Я - робот. Уникальный робот,
сконструированный и изготовленный с тем,
чтобы с
максимальной эффективностью
функционировать на первом в истории
человечества звездолете, заботиться и выполнять все
желания героев дальнего
космоса. Это их миссия, их слава, а
я, как говорится у людей,
лечу за
компанию.
Металлический слуга, который служил и продолжает служить. Хотя.
Они. Мертвы.
И вот я в очередной раз говорю себе, что произошло. Люди не могут жить
во
вне=пространстве между звездами. Роботы могут.
Теперь
мне пора сервировать стол. Я сервирую стол. Хардести первым
через толстое
стекло иллюминатора заглянул
в ничто, заполняющее
вне=пространство.
Я ставлю на стол его прибор. Заглянул,
пошел в свою каюту
и покончил с
собой. Я обнаружил его слишком поздно: кровь уже вытекла из его
большого тела
на пол после того, как он перерезал себе вены.
Я
стучусь в дверь каюты Хардести и открываю ее. Он лежит на койке и не
шевелится. Очень
бледный. Я закрываю
дверь, возвращаюсь к столу и
переворачиваю
его тарелку. Он пропустит эту трапезу.
На стол надо поставить еще
два прибора, и мои металлические
пальцы
звякают о
тарелки. Мне доступно ассоциативное мышление,
и я думаю
о
преимуществах
металлических пальцев. У Ларсона были
человеческие пальцы, из
плоти и крови,
и он сомкнул их на шее О'Нила,
после того, как заглянул во
вне=пространство, и
не отпускал шею даже
после того, как О'Нил вогнал
столовый нож,
кстати, вот этот самый
нож, в левый
бок Ларсона, между
четвертым и пятым ребрами. О'Нил так и
не увидел вне=пространства, но это
ничего не изменило. Он не шевельнулся даже после того,
как я один за другим
оторвал пальцы
Ларсона от его шеи. Сейчас он в своей каюте, обед готов, сэр,
говорю я,
постучавшись, но не слышу ответа. Я открываю дверь. О'Нил лежит на
койке, его
глаза закрыты, поэтому я закрываю дверь.
Мои электронные органы
обоняния
подсказывают мне, что в каюте О'Нила какой=то очень сильный запах.
Один. Перевернуть тарелку О'Нила на столе.
Два. Постучать в дверь каюты Ларсона.
Три... Четыре...
Пять.
Перевернуть тарелку Ларсона на
столе. Теперь я убираю стол и
думаю об
этом. Звездолет функционирует нормально
и он заглянул
во
вне=пространство.
Я функционирую нормально и я заглянул во вне=пространство.
Люди не
функционируют, и они заглянули во вне=пространство.
Машины могут путешествовать между
звездами, люди - нет.
Это очень
важная мысль, и я должен вернуться на Землю и донести
ее людям. Каждый день
по
корабельному времени, после каждой трапезы,
я думаю эту мысль и думаю о
том, какая она
важная. Для оригинальных мыслей
способностей у меня минимум.
Робот -
это машина, и, возможно,
это единственная оригинальная мысль,
которая пришла
мне в мозг. Отсюда, это очень важная мысль.
Я - очень
хороший робот с очень хорошим мозгом, и возможно, мой мозг
превзошел
ожидания тех, кто меня проектировал и
изготовлял. У меня родилась
оригинальная
мысль, а
в меня такие
возможности не
закладывались. Меня
проектировали
для того, чтобы
я служил членам экипажа этого
корабля и
разговаривал с
ними на английском, очень сложном языке даже для робота. Но я
говорю на
чистейшем английском языке, с произношением, недоступным ни немцу,
ни латинянину.
На Земле умеют делать хороших роботов.
Смотрите сами. У меня быстрые ноги, я подскакиваю к контрольной стойке
и нажимаю на
клавиши своими шустрыми пальцами. Я могу рифмовать слова, но не
умею писать
стихи. Я знаю, что разница в этом есть,
но понятия не имею, в
чем она
заключается.
Я
читаю показания приборов. Мы
побывали у Альфы Центавра и теперь
возвращаемся, я и корабль.
Я ничего не знаю об Альфа Центавра. Когда мы
добрались до
Альфа Центавра, я развернул корабль
в обратный путь, к Земле.
Моя
оригинальная мысль, которую я хочу
донести до землян, гораздо
важнее
невероятных
чудес, которые могли открыться мне на планетах Альфы Центавра.
"Невероятные чудеса" - не мои
слова, я однажды услышал, как их произнес
человек,
Ларсон. Роботы ничего такого не говорят.
У роботов нет души, да и как может выглядеть душа
робота? Аккуратный,
гладко
отшлифованный контейнер? И что может обретаться в этом контейнере?
У роботов не может быть таких мыслей.
Я должен накрывать стол к обеду. Сюда тарелки, сюда -
ложки, сюда -
вилки, сюда -
ножи.
"Я порезал палец. Черт побери...
запачкал кровью всю скатерть..."
КРОВЬЮ? КРОВЬЮ!
Я робот. Я выполняю свою работу. Я накрываю
на стол. Что=то красное на
моем
металлическом пальце. Должно быть, кетчуп из бутылки.
Комментариев нет:
Отправить комментарий